Ольга Бурая - Незатейливая история. О том, как далеко можно уйти из дома
– Поклонись дому, – сказала бабушка.
Я поклонилась.
– Ну, пойдём, горе ты наше.
Шли долго. Поле сменилось кустарником, кустарник – лесом, потом лес опять обмельчал, спрятался между камнями.
Когда выбрались на самый гребень, бабушка первый раз остановилась. В предрассветных сумерках я едва различала её лицо, но было видно, что она улыбается.
– Здравствуйте, Божьи Врата, – сказала она, повернувшись лицом к югу.
Я посмотрела туда же, куда и она, но ничего не разглядела.
Было холодно. Склон с подветренной стороны скалился остатками снега в расщелинах.
Мы пошли на юг вдоль гребня, поднимаясь всё выше и выше.
Озябшее розовое солнце, выбравшееся из-за края земли, застало нас у подножья Божьих Ворот. Долина Стражей упирается в них наконечником стрелы. А самом острие возвышаются две огромные стены. Почти полторы дюжины локтей в ширину и чуть меньше трёх дюжин локтей в высоту каждая. Издалека кажется, будто они сплошь потрескались. Но когда мы подошли, я увидела, что на стенах выбито бесчисленное множество рун.
Видрана жила у самых ворот. Жила в маленькой избе, непонятно зачем обнесённой низким забором. Если бы я не знала, что хозяйка дома кудесничает, то подумала бы, что избу поставили только вчера. Меж хмурых серых глыб дом казался позолоченным. Брёвна ни посерели, ни почернели. Причелина была украшена рунами и витиеватыми узорами. Калитки в заборе не было. Был только широкий просвет в частоколе. От этого просвета и до порога избы вела мощёная камешками дорожка. И стоило нам ступить на неё, как хозяйка вышла на порог.
По правде сказать, я и не сразу сообразила, что это и есть та самая видрана, идти к которой я так боялась. На нас смотрела молодая женщина, младше моей мамы лет на пять. Добродушное лицо, светлые улыбчивые глаза.
– Ну, здравствуй, Яглика.
– Здравствуй, Нельда23, – поклонилась бабушка.
Видрана посторонилась на пороге, жестом предлагая нам войти. Я поискала взглядом расину, но ничего похожего не увидела. Бабушка, видя мою нерешительность, подтолкнула меня вперёд. Я пожала плечами – может у видран так не принято.
– Долго же ты ко мне шла, Яглика, – Нельда и бабушка улыбнулись чему-то своему.
– Долго.
– А зачем? – без долгой беседы спросила видрана.
– За советом. Беда с моей внучкой, – Яглика кивнула в мою сторону, – не даёт ей Белозёр заступничества перед Богами. Говорит, что нечисть она. Да ещё и грозится, что в деревне никому помощи от него не будет, пока она там жить будет.
Нельда с любопытством посмотрела на меня.
– Как тебя зовут?
– Збина, – осипшим голосом отозвалась я.
– А чего ты там мнёшься у двери? Садись рядом, не бойся.
– Да я не боюсь, – буркнула я и села рядом с бабушкой на лавку.
Нельда взяла меня за руку.
– Ой, да ты холодная как ледышка!
Она навела небольшой жбан горячего душистого питья, кисло-сладкого на вкус.
– Пей меленькими глоточками.
Пока я жмурилась от пара и швыркала24, бабушка в подробностях пересказывала о том, что со мной приключилось. Видрана кивала её словам, изредка косясь на меня. От отвара и, правда, стало теплее – и в теле, и на душе.
– Белозёру пора нового заступника деревне искать. А как найдёт – собрать пожитки и в Моранину Пустошь идти25, – сказала Нельда, когда Яглика закончила рассказ.
Я фыркнула сдавленным смешком, но поймав строгий бабушкин взгляд, умолкла.
– Могу, кого хочешь в свидетели призвать, что она не нежить. Дорожка камешками заговорёнными выложена – ни одна нежить по ней пройдёт. И не оборотень – отвар весь выпила, ни разу не поперхнулась. Только вон разрумянилась да краше стала.
Я смутилась.
– Только вот какой совет дать – ума не приложу. Я если за неё перед Богами попрошу, толку большого не будет. Белозёру я не указ. На то он и волхв. В деревне вашей меня никто не знает, и заступничество моё – что звук пустой. Если только у Стражей её пристроить. Может, сумеешь с сестрой договориться?
Бабушка только головой покачала.
– Ты же сама знаешь – Стражами дважды не становятся. Если один раз повернулся спиной, больше твоего лица никто не вспомнит.
– Жалеешь? – спросила видрана.
– Нет. Даже самую малость – нет, – по-мужски сжав кулаки, ответила Яглика.
Я слушала и ничего понять не могла. Как моя бабушка могла ходить за заступничеством к Нельде, если та ей в дочери годится? Почему я ни разу не слышала, что у Яглики ещё и сестра есть?
– Что ж… Раз ничья ты теперь, Збина, то, пожалуй, я тебя пока себе заберу, – сказала видрана.
– Это как? – я растерянно посмотрела на бабушку.
Яглика с благодарностью посмотрела на Нельду. Потом обняла меня, крепко прижала, в голосе проступали слёзы, и от этого мне тоже хотелось плакать.
– Ластонька моя, нельзя тебе домой. Пока нельзя. Белозёр тебя со свету сживёт. Ни сам, так подначит родичей. А как только всё уладится…
– Как только Белозёру Боги смерть подарят, – поправила её видрана.
Бабушка неохотно кивнула и продолжила:
– …как только всё уладится, мы тебя обратно и заберём.
А потом…. Потом потекла моя жизнь совсем не так, как мне мечталось. Не скажу, что жилось мне у видраны плохо.
Нельда была и добрая, и умная, и понимала всё без слов. А ещё была она очень-очень старой. Доживала видрана уже не первый, и даже не пятый людской век. Она научила меня читать и писать. На следующую весну я знала все травы в округе, могла приготовить из них и яд, и лекарство. Дня не проходило, чтобы не узнала я какую-нибудь новую старую историю.
От неё-то узнала я о своей бабушке то, чего мне никто никогда не рассказывал. Рассказала мне видрана, что Яглика родилась в племени Стражей Ворот.
Сами Стражи говорят, что именно Боги и завещали их предкам охранять эти ворота. Мол, скрыто за ними что-то такое, чего людям знать не положено. Вот и выбрали Боги самых сильных и самых смелых, самых мудрых и самых честных среди людей. И стали они Стражами. Воды с тех пор утекло столько, что никакое море не вместит. Но и по сию пору никто не может стать Стражем, просто поселившись в долине. Для этого надо им родиться.
Когда мой дед Прелимир был ещё молодым воином, и ходил в дозор по границам нашей долины, повстречал их отряд на пограничном гребне двух Стражей. Одним из них и оказалась бабушка. И виделись-то всего ничего, видрана говорила, что едва ли два слова друг другу сказали. Но видно Доли их такими были, что не смогли друг без друга. Бабушка тогда в дозоре была с женихом своим названным. Но и он удержать её не смог. И когда уже свадьбу собирались играть, ушла Яглика из дома, из долины и из Стражей. Но перед этим к Нельде сходила – судьбу узнать. Видрана на счёт судьбы ничего не ответила, только счастья пожелала, да сказала, что если нужда какая случится, Яглика всегда может к ней прийти.
В родной долине у бабушки остались родители и сестра. Но она их больше никогда не видела.
Моё имя Нельде не нравилось. Она говорила, что ничего хорошего у меня в жизни не сбылось. И потому называла меня Туга26.
На каждое новолуние я на целый день уходила в горы. На гребне, служившем границей между долинами, я ждала кого-нибудь из своей семьи. Бабушка приходила всегда. Часто с ней приходил отец. По началу, мама тоже приходила. Но потом перестала – у меня родился ещё один братик. И пока она его ждала, ходить было далеко и тяжело, а после его рождения хлопот было много. Умом я понимала, но сердцем злилась и на маму, и на братика, которого я даже не видела. Мне приносили что-нибудь вкусное и небольшие подарки для Нельды. А ещё новую одежду – теперь после заступничества видраны мне можно было носить понёву, но это меня совсем не радовало.
Ночами я плакала, уткнувшись в переданную мамой рубаху, чувствуя запах родного дома, и всей душой желала, чтобы Белозёр поскорее ушёл в ту самую Моранину Пустошь. Я придумывала разные яды. А вот как заставить волхва их выпить не придумывалось. Но Боги продолжали держать его в этом мире.
Когда минула моя шестнадцатая зима, люди из долины Стражей, приходившие к видране, стали приносить разные слухи. Одни говорили, что слышали вой оборотня за околицей. Другие рассказывали, будто альвы27 войной собрались идти. Третьи предупреждали о нашествии нежити.
Такие побасенки я и раньше слышала, еще, когда дома жила. Но никогда их не было так много. Слухи эти рассказывал и стар и млад, и девушки молодые и бывалые войны.
Чем больше приносили таких вестей, тем больше хмурилась Нельда.
– Слухи, Туга, просто так не родятся и не растут. Им зерна и почва нужны.
И однажды ночью её правота сама пришла в гости. Ещё с вечера заволокло небо, вроде как гроза собиралась. Но вместо грома в темноте раздался вой. Если бы мне тогда сотня видран стала твердить, что это воет волк, я бы им не поверила. Ни разу не слышав голоса оборотня, я сразу же его узнала.
